— Леша сначала кар подогнал…

— Второй номер, — бросил я.

— Я не зна-а-аю како-о-ой!

— Выть перестань! — в сердцах кинула Светка. — Слышно на весь этаж!

— Не знаю какой. Ближний! — Горничная мигом утерлась. — Мы его туда… посадили! А потом я взяла в бельевой одеяло, и мы его в номер принесли! И переодели! Мы не думали, что кто-то костюм мокрый заметит! Мы думали, высохнет все! А потом Лешка к себе пошел, а мне так страшно стало! А вдруг он живой еще, только без сознания? А мы его там бросили?! Я пошла еще раз… посмотреть! Только он был мертвый. И совсем холодный уже…

— В это время в коридоре никого не было? — быстро спросил я.

— Никого! Нет… было! Мне показалось, что в соседнем номере кто-то кашляет, и я испугалась, что меня сейчас увидят и спросят, что я тут делаю, и я решила сказать. Что я его только что нашла! Хотя Лешка говорил: иди к себе и сиди, пока его кто-нибудь другой не найдет!

— А игрушки где, Полиночка?

Заплаканный ангел посмотрел на меня благодарно: я не кричал, и не рявкал, и увольнением тоже не грозил… Кроме того, я тоже был как бы пострадавший и свой: наемный работник, да еще без перспективы чаевых.

— Они совсем новые были, и можно было их просто к тем игрушкам, что для площадки, положить, но мы все в мусор бросили, который утром забирают… ну, кроме машинки. Она такая красивая была… у меня племяш такие просто обожает. Я ее в сумку положила, когда уходила утром, прямо сверху, и кофтой прикрыла… Домой приехала — а ее нет! Наверное, когда зонтик доставала, она где-то выпала. Как раз дождь полил снова, когда я сменилась…

«Вот все и разъяснилось, — подумал я. — И мокрый костюм, и то, как покойник попал обратно в номер, и даже синяя машинка…»

— Вот она, — спокойно сказал я и достал из ящика автомобильчик. — Мы его нашли. Отдать его вам? Для племянника?

Света, которая как раз и подобрала машинку, негодующе вскинула брови, но девушка быстро сказала:

— Нет… не надо! Это все как во сне было… не знаю, зачем я его и взяла… Я потом до поселка доехала, зашла в магазин и купила ему почти такой же, только красный. Вы меня теперь уволите, Светлана Владимировна?…

— А то как же! — щелкнула зубами Серый Волк. — Непременно уволю! И тебя, и этого твоего идиота Лешу! Мне таких работников и даром не надо! Иди, две недели отработаете, по закону, и все…

Полина снова зарыдала и быстро вышла, закрывая лицо руками.

— Она больше никогда такого не сделает! — сказал я. — Могла бы и оставить девушку!

— Пусть помучается! Поплачет, подумает, попросит меня как следует! Может, и оставлю… и даже обоих!

— Да ты виртуоз… игры на душевных струнах! — сказал я не то с восхищением, не то с презрением — сам не понял.

— А то! — она кривовато ухмыльнулась. — Руководить — значит также и манипулировать! Когда надо и кем надо. Уволить я их не уволю, они мне теперь будут куда полезнее, чем раньше! А ты выздоравливай, Лева. — Она потянулась, чтобы погладить меня по щеке или, может, просто поправить что-то, но наткнулась на мой взгляд и не стала больше ничего делать. — Выздоравливай! — еще раз сказала она и ушла.

— Подожди, — сказал я в трубку, — не уходи! Вернись!

— Что-то забыл? — Голос у Светланы был неожиданно ласковым. Даже не верилось, что только что отсюда вышла раздраженная женщина с надменным лицом хозяйки половины мира. Да, отходчивость — прекрасная черта характера. Не люблю злюк, которые способны дуться месяцами, общаясь лишь записками на кухонном столе!

— Света, мы не все выяснили.

В голове гудело и щелкало, но… выяснили мы таки не все!

— Слушай, у тебя такой вид… неважнецкий, я бы сказала! Может, все-таки права Кира Юрьевна? Тебя лучше перевезти в больницу, сделать рентген, томографию, анализы…

— Ага! Полное сканирование, пробы тканей на совместимость, спинномозговую пункцию и скальп на всякий случай снять, посмотреть — вдруг действительно шестеренки не хватает? Светик, этот дурак просто огрел меня чем-то тяжелым по голове, и все! В остальном я совершенно здоров! Немножко отлежаться — и готов к труду и обороне!

Я заметил, как при слове «Светик» она буквально расцвела. Нужно следить за своим языком! Не нужно панибратства. Светлана Владимировна тебе отнюдь не ровня, Стасов! И, что бы ни говорил проницательный Ник Ник о вашей как бы взаимной влюбленности, ухаживать за ней ты не собираешься!

— Но ты лежал час без сознания, это очень серьезно!

— Без сознания я, может, только пару минут был, а потом просто спал! Потому что очень устаю от работы. Она умственная, вот мозги периодически и выключаются!

— Лева, не надо шутить! Это, в конце концов, не смешно!

— Не смешно то, что на записи с камеры, где эти штуки для гольфа стоят, нет момента, когда эта парочка, Полина и Леша, выходят, а потом с трупом возвращаются! И вообще ничего такого нет!

— Затер запись, — тяжело произносит та, которой сейчас так очевидно не идет имя Светик. — А вместо нее всобачил что-то с прошлого дежурства! Все лопухи! И я, и тот, кто за этим следить обязан… Разожрался! Таки всех уволю к чертовой бабушке!

— Ну и я тоже лопух! Потому что только сейчас сложил два и два! А запись-то смотрел!

— Твое дело — книги писать, а не охраной заниматься! А ведь на этой записи могло быть, как покойный и его убийца выходят к площадке! — Та, которая так жаждет распутать загадку, качает головой.

— Вот и я об этом же подумал, потому и позвал тебя обратно! Кстати, а почему камеры слежения стоят далеко не везде?

— Да потому, милый мой Лева, что возле пожарного выхода или в гараже они стоять обязаны… они и стоят, но большей частью это муляжи, и все это знают! Гости у меня большей частью такие, которые не желают ни сами светиться на записях, ни чтобы те, которые к ним сюда приезжают, там были! Они считают, что тут безопасно… во всех смыслах! Тут же не только отдых, тут они и дела решают, и договоры заключают… много всего. И хорошая слава мне тоже много чего стоила, так что терять ее я не собираюсь, что бы наш Николай Николаич с его манией преследования ни говорил! Впрочем, его никто всерьез и не воспринимает… так, вздорный старикашка! Хотя и очень богатый, очень. А камера возле гольфкаров работает постоянно, там же и охранник сидит, потому что одно время сюда умельцы откуда-то повадились приезжать и разбирать это весьма дорогостоящее оборудование на легко вывозимые запчасти! Так что, будем охранника Лешу трясти, или ты все-таки устал?

Голос у нее был мягкий, с почти материнскими интонациями… нехороший голос. Меньше всего сейчас мне хотелось, чтобы Света проявляла по отношению ко мне те чувства, на которые я не могу ответить. Не могу и не хочу, хотя, нужно признать, это и несправедливо по отношению к ней. Как и то, что у этой женщины невероятно мощная харизма. Она втягивает в свою орбиту почти помимо воли. Что это? Запах денег? Нет… это меня не привлекает. Скорее, некая авантюрная жилка, нестандартный склад ума, умение просчитывать и рисковать. Это не я Макс, совсем не я… это она! Но не следует сейчас демонстрировать, что я невольно восхищаюсь ею. Это будет ошибкой, огромной ошибкой! Ну а чтобы трясти охранника Лешу, к этому я тоже не готов. Хотя бы потому, что мы вместе обнесли клумбу. И он мне симпатичен. Я не готов к выяснению отношений ни со Светой, ни с Лешей, ни со своей нечистой во многом совестью.